Хотя слава отечественной космонавтики несколько поугасла в сравнении с золотым веком в советском прошлом, а российская ракетно-космическая отрасль испытывает известные трудности под спудом накопленных десятилетиями проблем, положение поправимо. Запущенная несколько лет назад реформа отрасли должна вернуть российский космос на высокую орбиту. Уже в ближайшие годы госкорпорация «Роскосмос» сможет стать высокотехнологичным лидером мировой космической отрасли, польза от работы которой будет очевидна всем соотечественникам, уверен ее глава Дмитрий Рогозин. Надо только не мешать.
Материал впервые опубликован в альманахе «Большая книга. Промышленность»
Не секрет, что первая часть моей карьеры – это карьера политика и дипломата. Переход политика в исполнительную власть, который в моем случае состоялся в декабре 2011 года с назначения на должность заместителя председателя правительства, это естественный процесс. И даже – цель, если определять политику как намерение реализовать свои взгляды. Для меня тема национальной безопасности всегда была близка. Я занимался ею еще во время учебы в Московском государственном университете. И темы моих научных работ, в том числе и докторской диссертации, касались проблем национальной безопасности России в XXI веке. Поэтому то обстоятельство, что в 2007 году президент Владимир Путин направил меня главой российской миссии при штаб-квартире НАТО, для меня было органично.
Работа в Брюсселе позволила лучше понять, как на Западе устраиваются отношения военных и военной промышленности, как они структурируются, как происходит обновление оборонных потенциалов. Свои наблюдения и соображения я передавал руководству страны, после чего мне и поступило предложение занять пост зампреда правительства, отвечающего за оборонно-промышленный комплекс.
Погружаясь в нюансы технической политики, я получал второе образование. Первым ее результатом стало написание глоссария по вопросам военной политики и экономики – «Войны и мира в терминах и определениях», выдержавшего три переиздания. Потом к нему добавился том по военно-техническим вопросам. Вторым результатом стала защита в Санкт-Петербургской академии имени адмирала Кузнецова второй моей докторской диссертации – теперь уже по техническим наукам. Направление – теория вооружения. Особенно я интересовался диалектикой технической политики в космической деятельности.
Поэтому назначение председателем военно-промышленной комиссии, а в дальнейшем кураторство российского оборонного комплекса в ранге вице-премьера – что бы сегодня ни говорили мои многочисленные «доброжелатели» – не были случайными. Я был вполне подготовлен к этой работе.
Сегодня всем известно, насколько сложными и тяжелыми для отечественной оборонки были первые постсоветские десятилетия. И далеко не все ее проблемы коренились в пресловутой экономической разрухе «лихих девяностых». Они были и в менталитете работников ОПК. Советская оборонка – это историческое культурное явление, один из важнейших элементов коммунистической формации. Отношение власти в советские времена к оборонному комплексу мы все хорошо помним. Работать на оборонку было престижно, сюда брали самых продвинутых специалистов. Более того, у работников оборонки была и мощная нематериальная мотивация, и даже смысловая нагрузка – они же работали на «мир во всем мире», а после ужасов пережитой войны это было даже важнее строительства коммунизма. Люди в ОПК были ненасытными культурно – слушали Высоцкого и Рихтера, читали Пастернака, Пруста и Солженицына. Государство ценило их профессионализм. Они были патриотами. А потом – перестройка, исчезновение Советской страны. Пирамида опрокинулась. Людям, которые были во многом романтики, строили подводные лодки, расщепляли атом, запускали ракеты, облетели Венеру, Марс и комету Галлея, было предписано думать о деньгах. Все это не могло не сказаться на качестве работы и ее результатах.
Тем не менее ведущие инженерные и образовательные школы удалось сохранить. Жизнь вокруг этих очагов теплилась и не угасла. А сегодня у них, можно сказать, второе дыхание. Промышленность заработала. Спрос на молодых специалистов растет. Они знают себе цену.
Надеюсь, в качестве вице-премьера, курирующего оборонпром, мне тоже удалось внести в эти перемены к лучшему и свою лепту. Задачи вице-премьерам ставят президент и председатель правительства. В этом качестве для меня было два основных руководящих документа. Это Государственная программа вооружений (ГПВ) на 2007–2015 годы, впоследствии продленная еще на пять лет, и Государственный оборонный заказ.
Моя задача заключалась в том, чтобы кардинально повысить уровень исполнения обоих, включая организацию работ по созданию новейших образцов по всей номенклатуре вооружений. Коротко о результатах этой работы можно судить по нескольким цифрам: за пять лет исполнение гособоронзаказа удалось поднять примерно с 81 до 97,5% в 2017-м. К тому же году в рамках ГПВ доля современной боевой техники в армии и на флоте выросла до 59%.
Одна из важных задач, которые пришлось решать именно в это время, – освоение производства на российских заводах большой номенклатуры военной продукции и комплектующих, импорт которых после известных событий 2014 года оказался затруднен или невозможен. В частности, продукцию из стран НАТО и ЕС пришлось заместить примерно в 200 образцах вооружений и военной техники. Поставки из Украины, одного из ключевых партнеров российского ВПК в прежние годы, были замещены примерно в 100 образцах. Так что в 2017 году ни одного факта срыва выполнения гособоронзаказа из-за ограничений в поставках иностранных комплектующих не было – они в полном объеме были успешно заменены российскими аналогами.
В то же время у нас не было задачи просто копировать иностранные образцы. В частности, взамен украинских систем советского образца мы должны были сделать новые, более качественные изделия для современных российских моделей. Сделать это удалось. Например, после запрета на поставки в Россию созданного в СССР около 40 лет назад украинского двигателя Д-436, использовавшегося на самолетах Ан-148, Бе-200 и Ту-334, российские предприятия приступили к разработке нового, более современного мотора. Эта работа находится в продвинутой стадии и, без сомнения, будет успешно завершена.
Аналогично России уже удалось полностью избавиться от зависимости поставок украинских вертолетных двигателей. На площадке петербургской «ОДК-Климов» налажен выпуск новейшей модификации советского мотора ВК-2500, предназначенного для комплектации вертолетов Ми-17, Ми-24/35 и Ка-52. Ранее в его конструкции использовались украинские комплектующие, но с 2015 года они полностью изготавливаются на территории России. С 2017 года «ОДК-Климов»выпускает новейшую модификацию этого двигателя – К-2500ПС-03 – с улучшенными характеристиками и цифровой системой управления. Ими будут оснащаться перспективные модели российских вертолетов, включая новейший Ми-171А2.
Преодолена зависимость от украинских поставок в области газотурбинных силовых установок для боевых кораблей. Ранее собственного производства подобных агрегатов в России не существовало. Но с 2017 года на НПО «Сатурн» испытан и запущен в производство новый газотурбинный агрегат М-35Р-1 с двигателем М-70ФРУ-2 для морских программ. Также в активной фазе на том же предприятии находится разработка еще двух силовых установок – М90ФР и «Агрегат-ДКВП». Ими будут оснащаться фрегаты проектов 22350 и 11356, малый десантный корабль на воздушной подушке «Зубр» и другие корабли и суда ВМФ России. Одновременно на Коломенском машиностроительном заводе налажено производство целой серии новых дизельных агрегатов для кораблей и подводных лодок на базе новейшего Д500.
Подобных примеров достаточно. Можно констатировать как факт: сегодня Россия полностью независима от украинских поставок по большинству ключевых военных технологий.
Ставка на оборонно-промышленный комплекс как на локомотив технологического развития российской экономики, особенно в условиях санкций, себя оправдала. Когда в результате введенных против нас ограничений общий ВВП по стране падал, в оборонке он рос. Хотя во многом это происходило за счет государственных инвестиций, переоценить значение оборонного сектора в экономике сложно. Достаточно напомнить, что одно рабочее место в оборонно-промышленном комплексе, на его высокотехнологичных предприятиях, создает до восьми рабочих мест в смежных отраслях. Так что локомотивом ОПК называть можно смело.
В то же время задача освоения рынков гражданской продукции для оборонных предприятий по-прежнему стоит не на последнем месте. Есть поручение президента: довести долю гражданской продукции в выпуске предприятий ОПК до 30% к 2025 году и до 50% – к 2030. Вообще, диверсификация – это проблема, необходимость и объективная тенденция развития оборонной промышленности. Не только в России, но и во всем мире: оборонный заказ подвижен. Промышленность должна быть приспособлена к работе на рынке.
Космическая отрасль дает хорошие примеры подобной диверсификации. Она присутствует здесь по целому ряду направлений, включая топливно-энергетический комплекс, медицинскую технику, создание легкорельсового транспорта, машиностроение, автоматизированные системы управления. Есть интересные наработки в области переработки промышленных и твердых бытовых отходов, утилизации лома черных и цветных металлов, воздухо- и водоочистки, строительства очистных сооружений.
Но здесь и достаточно много проблем.
Будучи в значительной своей части ориентированной на оборону, космическая отрасль обособилась от гражданского сектора, от правил и нравов современной экономики. Это сказывается и в неоправданном удорожании научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, и в ограничениях на заимствования передовых технологий, и в затруднениях в транзите результатов оборонных инвестиций в гражданский сектор. Уникальные технологии у нас соседствуют с изношенными основными фондами, требующими вложений в перевооружение.
Между тем, глобализация и цифровизация значительно ускорили трансфер технологий. Цепочка от идеи до продажи в мировых экономиках упростилась настолько, что иногда построить новое производство «в чистом поле» и обучить персонал бывает выгоднее, чем модернизировать старое. У нас же – устаревшие привычки, социальные нагрузки и консервативные ценности, от которых мы пока не можем отказаться. Даже в интересах рыночной конкуренции.
Конечно, мы принимаем, что в ореховой скорлупе привычек и ностальгических грез процветания не построишь. И что вся жизнь – борьба. И что нам, рыцарям космоса, живущим на Земле, где есть необходимость – увы! – думать о деньгах, придется научиться пользоваться рыночным словарем. И вообще – понимать, как богатеет собственник в такой высокотехнологической отрасли, как космос.
В российской космической отрасли действительно есть системные проблемы, хотя грешить на структурное наследие, доставшееся нам от СССР, я бы не стал. Тем не менее на этапе перехода на новые бюджетные и рыночные отношения рядом наших предприятий были допущены ошибки: где-то с корыстным умыслом, где-то по неумению работать в новых обстоятельствах, где-то по причине переоценки регулирующих возможностей рыночных механизмов при прежнем руководстве. В результате мы и имеем то, что отдельные «эксперты» называют системным кризисом.
В действительности повода кликушествовать нет. У нас есть технологии и кадры. Есть задачи, поставленные перед отраслью президентом и правительством. Есть объективная необходимость и спрос на услуги российской космической отрасли – и в интересах экономики и обороны страны, а также у наших зарубежных партнеров. Поэтому то состояние, в котором отрасль находится сегодня, правильнее называть не кризисом, а стартовой позицией, с которой мы начинаем движение к своему новому качеству.
Разумеется, это не означает, что российский космос не нуждается в разумном реформировании. Как известно, движение в этом направлении началось еще до моего прихода в отрасль в мае 2018 года. Напомню, что изначально речь шла о структурировании отрасли на базе двух организаций – Объединенной ракетно-космической корпорации (ОРКК), которая должна была объединить все производственные предприятия отрасли, а также космического агентства «Роскосмос», за которым планировалось оставить отраслевые научные институты и организации наземной инфраструктуры. Но к 2015 году ОРКК сделала свое дело: анархия в отрасли в основном была прекращена, активы консолидированы. Предприятия перестали заниматься самодеятельностью, конкурировать между собой, в том числе на внешних рынках, нанося ущерб друг другу и отрасли в целом. Но непрозрачность управления, финансирования, а местами и владения сохранялась как рудимент «лихих» лет.
Поэтому было принято решение о слиянии ОРКК и космического агентства в единую государственную корпорацию по космической деятельности – госкорпорацию «Роскосмос». Согласно принятому тогда же закону, она признается преемником Министерства общего машиностроения СССР, Российского космического агентства, Российского авиационно-космического агентства, Федерального космического агентства «Роскосмос». Основные целеполагающие документы для нас – это Федеральная космическая программа, а также ряд межгосударственных и федеральных целевых программ. Для их реализации госкорпорация наделена полномочиями получателя и распорядителя средств федерального бюджета.
Как видно, структурная реформа российской космической отрасли не пошла по пути копирования опыта других стран, в первую очередь США. В этом есть большой смысл. Успех и эффективность работы промышленных корпораций во многом происходят из их эволюции. Механически взять схему какой-то успешной структуры, нарисовать квадратики с должностями, стрелки, цифры инвестиций и ожидать, что все будет работать как у прототипа, наивно. У русской космонавтики своя история и свои данности, которые надо приводить в соответствие со временем, сделать управление современным и эффективным. Мы движемся именно по этому направлению – к новому качеству российского космоса.
Структурная перестройка отрасли – часть работы по повышению ее конкурентоспособности. Ее важная составляющая – финансовая реструктуризация. Она включает в себя несколько главных направлений. Во-первых, выбор приоритетов развития. Во-вторых, сокращение непроизводственных расходов корпорации не менее чем на 15% при расширении ее доходной базы за счет выхода на новые рынки, наращивания новых компетенций, а также кардинального усиления дисциплины – в «Роскосмосе» и в подчиненных ей организациях. Например, для этого мы ввели персональную ответственность за исполнение бюджета корпорации. В результате за 2018 год консолидированная выручка «Роскосмоса» выросла до 352 млрд рублей. По итогам 2019-го она может увеличиться до 445 млрд рублей.
Отдельная сложность – совокупный объем финансовых проблем отрасли, которые на начало года оценивались более чем в 200 млрд рублей. Это большая нагрузка на отрасль. Ее формируют три основных источника: кредиты, накопленные штрафы и дефициты средств на операционную деятельность. Долги накоплены предприятиями отрасли неравномерно. Центр им. Хруничева, из всех предприятий корпорации здесь – безусловный лидер. Помимо накопленной высокой долговой нагрузки, негативно на финансовом состоянии этого предприятия, конечно, сказалась и приостановка пусков тяжелых ракет «Протон» вследствие серии аварий. Но в прошлом году мы разработали и согласовали с правительством план его финансового оздоровления. Договорились с банками о реструктуризации задолженностей. Совместно с Минобороны сформировали план закупок продукции Центра им. Хруничева на 10 лет, дополненный планируемыми коммерческими заказами. Это – 72 ракеты, в основном тяжелые РН «Протон-М» и идущая ей на смену «Ангара-А5». Серийное производство «Ангары» на Производственном объединении «Полет», омской площадке ГКНПЦ им. Хруничева, должно начаться в 2023 году. Если эту загрузку удастся сохранить, то к 2024 году предприятие выйдет на прибыль.
Здесь же, в Центре им. Хруничева, уже сегодня разворачивается работа по созданию кислородно-водородного блока для ракет тяжелого класса. Речь идет о формировании новой компетенции Центра как производителя по водородному синтезу в рамках всей ракетно-космической промышленности. Это интересная новая работа для конструкторов, инженеров, сборщиков московской площадки.
В 2019 году мы начинаем активную пусковую кампанию. У Центра им. Хруничева будет закуплено не менее шести ракет «Протон-М», против двух в прошлом году. Также будет проведен второй испытательный пуск тяжелой «Ангары-А5». Первый состоялся в 2014 году.
Другой крупный должник – РКК «Энергия». Эту корпорацию ждет ужесточение дисциплины исполнения. На ее повестке – создание нового пилотируемого корабля, завершение работ по новым модулям для Международной космической станции, включая многофункциональный лабораторный модуль, научно-энергетический и стыковочный модули. А также организация работ по будущим космическим ракетным комплексам среднего и сверхтяжелого класса. Необходимо будет также исправить ошибки прежнего руководства по ряду международных проектов. В 2019 году они будут запущены, и РКК также должна будет получить деньги за уже выполненные работы. Положение постепенно выправляется.
Задача создания нового российского космодрома «Восточный» амбициозна и напрямую связана с вопросами национальной безопасности, решением перспективных задач освоения космоса. Решение известных проблем, связанных с задержкой строительства, а также выявленные в процессе нарушения потребовали весьма энергичных действий и были делом чести. Я начал курировать строительство космодрома «Восточный» только в конце 2014 года, когда отставание стройки от графика составляло 28 месяцев. Строительство велось силами «Спецстроя», федерального агентства специального строительства при Минобороны. Безобразий в нем по строительству космодрома было много, и тогда решением президента была создана специальная комиссия по контролю за этой стратегической стройкой, возглавить которую было поручено мне.
Также в нее вошли представители руководства Счетной палаты и правоохранительных органов. В итоге мы заставили «Спецстрой» подключить все ресурсы для скорейшего завершения строительства, вплоть до мобилизации студенческих стройотрядов. Параллельно мы вели борьбу с жуликами и коррупционерами. В результате отставание было сокращено до четырех месяцев.
Сейчас первая очередь космодрома построена. Выявленные нарушения исправлены. Ведутся завершающие работы на инфраструктурных объектах – топливных комплексах, физико-химической лаборатории, комплексах средств измерений, сбора и обработки информации. Строительство второго стартового стола для ракет тяжелого класса уже начато. В 2023 году планируем с него пуски ракеты «Ангара–5М», с 2026 года должна полететь уже и «Ангара–5В» – с водородной ступенью.
Без видения будущего на 20–50 лет вперед, своей роли в нем, без высокой цели и без стратегии движения к ней всякая активность на нашей ниве – это пустое ерзание и латание дыр. Мы сформулировали ключевой императив развития российского космоса и корпорации – экспансию.
Экспансия – это расширение своего присутствия. Это движение, то есть состояние, обратное застою. Экспансия – это широкое международное партнерство, развитие и генератор инвестиций.
Обеспечить движение в этом направлении должно следование десяти тезисам, которые описывают главные принципы нашей работы и которые мы реализуем на этом этапе космической реформы.
Первое – это исполнение государственного оборонного заказа. Мы мирные люди, но работа в космосе – это политический фактор, помогающий разрешать международные противоречия без применения военной силы. Так что вопросы безопасности – это святое.
Второе – обязательное непосредственное участие государственной корпорации «Роскосмос» во всех контрактах своих предприятий и разделение с ними ответственности за их реализацию. Как это ни удивительно, но раньше порядки были иными, в результате чего, собственно, и образовались финансовые проблемы, о которых уже говорилось.
Третье – топ-менеджеры госкорпорации – исполнительные директора и мои заместители – должны входить в советы директоров курируемых ими предприятий, а их денежное вознаграждение должно зависеть от результатов работы этих предприятий.
Четвертое – проведение единой технической политики и разумной кооперации. До последнего времени некоторые предприятия отрасли создавали приборы и всевозможные элементы, дублируя работу друг друга. И не в порядке конкуренции, а только потому, что не знали, что такая работа уже где-то выполнена.
Пятое – всякое новаторство, рационализаторство, улучшение организации и повышение производительности труда будут приветствоваться и поощряться. «Роскосмос» больше не будет заниматься «космической благотворительностью» в ущерб своим деловым интересам. В области международного сотрудничества мы будем ориентироваться на реальную коммерческую отдачу.
Шестое – мы решительно откажемся от космического долгостроя и тупиковых направлений развития. Программы будут скорректированы в пользу тех проектов, которые дадут русскому космосу новые достижения и авторитет.
Седьмое – мы нацелены на расширение нашего присутствия на глобальном рынке, экспансию в новые компетенции.
Восьмое – трудовые коллективы и предприятия, эффективно осваивающие новые направления, в рамках диверсификации будут получать от госкорпорации финансово-экономические преференции.
Девятое – мы будем уделять особое внимание кооперации с «Росатомом», чтобы максимально использовать достижения коллег в создании альтернативных источников энергии, специальных и стратегических материалов, радиационностойкой компонентной базы и суперкомпьютерных технологий. Это удивительно и крайне нерационально, когда в нашей стране существуют, но не применяются уникальные разработки, которые вполне подходят к нашей деятельности.
Наконец, десятое – мы открываем «Роскосмос» для частного инвестора. Мы готовы разделять с ним риски при организации новых проектов, будем выращивать в России класс национально-ориентированных предпринимателей, готовых вкладывать в обширный мир космических технологий.
Подчеркну еще раз: государственно-частное партнерство – это один из основных принципов, с которыми я пришел в руководство «Роскосмоса». Здесь мы готовы заимствовать американский опыт, открывая космическую отрасль для частных компаний. Тот же SpaсeX Илона Маска работает на проверенных технических решениях, туда легко интегрируются, а часто и делегируются специалисты из NASA. У Маска железная дисциплина, четкая иерархия принятия решений, что упрощает процедуру управления проектами.
При этом от Пентагона он получает сверхвысокодоходные контракты, а на рынок выходит по себестоимости и даже ниже, что обеспечивает ему известные преимущества перед европейскими и российскими конкурентами. Мы внимательно следим за работой наших «частников», включая S7 Space и «Газпром космические системы». И у нас, безусловно, есть пространство для обоюдовыгодного партнерства и взаимодействия.
Разумеется, Россия открыта к сотрудничеству и с международными партнерами, включая США, Европу и Китай. Речь о прагматизме. Космическая деятельность и космические исследования – забава не из дешевых. Деньги считаем не только мы, но и китайцы, и NASA. Тем более, что у нас есть опыт совместной работы и есть объективная необходимость удешевить наши космические работы, повысить надежность техники. Понятно, что нынешняя политическая обстановка и все это бряцание санкциями не благоприятствуют нашему сотрудничеству. Но в напряжении нельзя жить постоянно – разрядка неминуема. Будем исходить из того, что одним из ее источников станет наше космическое сотрудничество в глобальных проектах.
Собственно, это сотрудничество никогда не прерывалось. Например, в феврале 2019 года российская ракета «Союз» вывела на рабочие орбиты первые шесть спутников OneWeb – это низкоорбитальная группировка из 648 спутников, которая обеспечит широкополосным доступом к интернету всю планету, включая самые ее труднодоступные территории. Это один из актуальных международных проектов, в котором участвует и Россия. За успехами китайских коллег мы также следим, и открыты к сотрудничеству.
Реформа «Роскосмоса» продолжается. Формируется холдинговая структура, идет ее оптимизация. Госкорпорация – это материнская компания, состоящая из тематических департаментов, которые отвечают за реализацию нескольких федеральных программ. В частности, за федеральную космическую программу, государственную программу вооружений, ГЛОНАСС и ряд других. Департаменты курируют предприятия спутнико-, двигателе- и ракетостроения. Полностью по понятным причинам – из-за ряда провалов, в том числе и по космодрому «Восточный», переформатирован строительный блок.
Некоторые предприятия уже представляют собой интегрированные структуры. Например, по оборонной тематике работают два холдинга – Ракетный центр им. Макеева и Московский институт теплотехники. Что касается работы по интеграции других предприятий, то здесь мы руководствовались необходимостью оптимизации конструкторских задумок. Мы начали с создания советов главных конструкторов. После этого перешли к промышленной консолидации предприятий в интегрированные структуры по основным видам продукции – ракетному двигателестроению, приборостроению и другим. Пилотным проектом станет создание холдинга ракетного двигателестроения на базе АО «НПО “Энергомаш”».
В проекте также формирование приборостроительного холдинга на базе АО «Российские космические системы». Следующий шаг – создание холдинга в области ракетостроения на базе РКК «Энергия», Центра им. Хруничева, РКЦ «Прогресс». Последний будет формироваться в процессе совместной работы всех этих предприятий по созданию сверхтяжелой ракеты. Окончательное оформление холдинговой структуры «Роскосмоса» должно быть завершено уже к 2020 году.
Космическая отрасль довольно инерционна. Это объективная реальность, связанная с требованиями применять надежные и проверенные решения. Космические аппараты и ракеты создаются достаточно долго. Например, чтобы отправить миссию на Луну в 2027 году, этот проект должен быть запущен уже сейчас. Поэтому горизонты наших стратегий должны простираться дальше – на 25–50 лет. Нам надо уметь заглядывать на столь длительную перспективу.
Я верю в успех проводимых сейчас преобразований. Если нам не будут мешать, уже в ближайшие годы мы сделаем «Роскосмос» высокотехнологичным лидером космической отрасли мирового уровня, польза от деятельности которого будет очевидна всем нашим соотечественникам.
Лунная программа – важное направление нашей работы. Как всякий крупный научный и технологический проект, она может стать драйвером развития отрасли в целом. Такую же службу сослужила Международная космическая станция двадцать лет назад, когда страна переживала не самые простые времена. Сейчас МКС – наша гордость и – истинно – чудо света.
Тематическим заказчиком лунных проектов является Российская академия наук, которыми предусмотрено несколько экспедиций к Луне. На 2021 год запланирован запуск аппарата «Луна-25», предназначенного для отработки мягкой посадки на поверхность планеты. Эта технология должна применяться при посадке и взаимодействии аппаратов следующих экспедиций – орбитального «Луна-26» и полноразмерного посадочного «Луна-27», намеченных на 2024 и 2025 годы соответственно. Также уже ведутся работы по созданию аппарата «Луна-28» («Луна-Грунт»).
Также существуют и уже реализуются планы по исследованию Марса. В этой области Россия участвует в совместном проекте с Европейским космическим агентством ExoMars. К сожалению, первый этап программы закончился не вполне удачно: в 2016 году спускаемый аппарат «Скиапарелли», разработанный для испытания технологии мягкой посадки на Марс, разбился о его поверхность, хотя орбитальный научный модуль продолжает свою работу. Второй этап проекта запланирован на 2020 год и предусматривает доставку на Марс российской посадочной платформы «Казачок» с европейским марсоходом. Это будет долгоживущая автономная научная станция.
