Вы – российский IT-предприниматель, который работает в сфере микрокредитования в Кении. Как вы занялись этим бизнесом и оказались в Африке?

В 2007 году я переехал в Москву из Мурманска – города, в котором родился 39 лет назад. Около 10 лет проработал в крупных российских IT-компаниях. В 2015 году стал наемным директором стартапа в области управления кредитными рисками, клиентами которого были банки и микрофинансовые организации со всего мира. За несколько лет перезнакомился с банкирами, владельцами микрокредитных компаний. В их числе оказался мой будущий партнер, у которого на тот момент уже была своя микрофинансовая организация (МФО).

С ним мы решили создать бизнес в тематике онлайн-кредитования в странах, которые были бы как Россия, только 20 лет назад. То есть со слабой конкурентной средой, терпимой регуляцией, достаточным проникновением интернета, языковым однообразием, понятными способами ввода инвестиций и вывода прибыли.

И с чего вы начали? 

С Юго-Восточной Азии. Предприниматель, который всю жизнь работает в России, не видит особой разницы между Никарагуа, Мозамбиком и Камбоджей. Мы стартовали в Камбодже, потому что нам было все равно, где начинать. Рынок оказался не очень перспективным, зато мы быстро поняли, каким требованиям должен соответствовать наш будущий идеальный рынок. Так что мы продолжили в Латинской Америке.

Почему именно там?

Во-первых, распространенность одного языка – испанского – почти в двух десятках стран: мы решили, что можно организовать колл-центр в одной и сразу охватить весь регион. Во-вторых, общее население этих стран – более полумиллиарда человек.

Поначалу все выглядело очень надежной затеей. Но всего за полгода мы узнали о латиноамериканцах много того, что не соответствовало нашим представлениям. Например, что испанский язык сильно отличается от страны к стране, а сами его носители в регионе в целом не склонны платить по кредитам.

Далее, мы увидели, насколько высок здесь уровень преступности. Скажем, в Мексике, где мы решили стартовать, уровень убийств на душу населения сегодня примерно, как в России в середине 1990-х. 

Во время землетрясения в Канкуне в 2016 году мы потеряли колл-центр. Спустя месяц у его руководителя обокрали квартиру. В общем, все как-то не заладилось, и мы поняли, что это не наша история. Зато у нас очень четко сформировались требования к региону, где мы могли бы успешно вести бизнес.

В итоге вы оказались в Кении. Что определило ваш выбор? 

Если вы планируете открыть финансово-технологическую компанию в Субсахарской Африке, то выбор невелик: Нигерия или Кения. Это два ключевых бизнес-хаба на западе и востоке континента, соответственно.

В Нигерии 230 миллионов жителей, из них примерно 100 миллионов пользователей интернета. Это отличный объем платежеспособной аудитории. К сожалению, в Нигерии до сих пор очень высок уровень криминала, включая массовые случаи похищения людей и террористические акты в так называемых «красных зонах» на севере страны. При этом сами нигерийцы мне очень нравятся. Я их считаю африканскими русскими. Они громкие, экспрессивные, достаточно прямо и откровенно высказываются.

Альтернативой Нигерии выступает Восточная Африка. Это достаточно гомогенный хаб, состоящий из нескольких густонаселенных стран. Например, в Кении и Танзании примерно по 60–65 млн жителей. В Уганде – 49 млн, в Эфиопии – 126 млн человек. Для нашего бизнеса, массового сервиса – то, что надо. Также важно, что большая часть населения региона говорят на суахили и английском языках, что означает известную схожесть менталитета. При этом Кения – лидер восточноафриканского рынка по ВВП, казалась демократичной страной, с понятными институтами. Плюс там уже были какие-то знакомые русские. В итоге, мы выбрали Кению и не пожалели. До сих пор это основной рынок массовых финансовых сервисов в регионе. 

Альтернатива криминальным кредитам

Ваша МФО в Африке специализируется на микрокредитовании местных предпринимателей, выдавая деньги под высокий процент. Это бизнес, который с точки зрения репутации не всегда воспринимается однозначно. Что вы на это скажете?

Действительно, микрофинансовые организации до сих пор часто воспринимаются в России, и не только в России, как нечто на грани морали. Но люди, которые так думают лишены критического мышления. Они не могут встать на позицию человека, который, остро нуждаясь в деньгах здесь и сейчас, лишен возможности обратиться за кредитом в банк. В отличие, скажем, от России, где банковское финансирование доступно 90­-92% населения. Такие критики, например, не отдают себе отчет, что в бедных странах МФО – это альтернатива криминальным, а не банковским кредитам. 

В Африке сложилась ситуация: местные банки не выполняют свою кредитно-розничную функцию или выполняют ее очень посредственно. На континенте очень высокая безработица: от 60 до 80% населения официально не трудоустроены и в принципе не могут кредитоваться в банковском учреждении. Притом, что в действительности у них есть какой-то источник дохода, и работают они иногда похлеще иных европейцев или русских. Кто-то должен выдавать им кредиты. Вот мы этим и занялись. Начали работать с такой аудиторией заемщиков, которых на местном жаргоне называют хаслерами. 

Что это за люди?

Хаслер – это человек, у которого всегда есть несколько способов заработка. Например, днем он пастор, вечером юрист, а по воскресеньям – работает учителем в сельской школе или организует праздники. У меня есть знакомая, которая в будни организует свадебные, похоронные церемонии, а по выходным трудится бухгалтером. 

Люди находятся в поиске денег. Они трудолюбивы. Они нормальные заемщики, просто с ними традиционные банки не умеют работать. Мы научились это делать. 

Наша аудитория – это микропредприниматели. Они не тратят деньги на ставки на спорт, покупку спиртного или на то, чтобы отвезти жену в местный Геленджик. Деньги им нужны в основном на то, чтобы починить средство производства – например, мототакси, стоматологический аппарат или ноутбук. Или купить сосиски, чтобы продать их в виде хот-догов на улице.

За время нашей работы с 2017 по 2023 год в Кении и Танзании наше мобильное приложение скачали около 6,5 млн человек. Это ощутимое для местной популяции число. Я лично неоднократно встречал таксистов, у которых на смартфоне было установлено наше приложение. Здорово, когда видишь результат своей работы в чужом смартфоне, когда люди знают твою торговую марку.

В 2023 году мы сосредоточились на предоставлении доступных кредитов на покупку смартфонов, тем самым внося значимый вклад в развитие общества. Это не только позволило нам достичь крайне низкого уровня невозвратов при высокой средней сумме займа, но и открыло перед людьми новые возможности для роста и самореализации. В условиях стремительного повышения спроса на смартфоны в регионе (например, в Кении с населением 55 миллионов человек ежегодно продается 35 миллионов устройств) наша инициатива помогает людям получить доступ к знаниям, образованию и новым источникам дохода. Для многих смартфон в Африке становится не просто средством связи, а инструментом для улучшения качества жизни и построения будущего.

Кроме микрофинансового бизнеса вы занимаетесь тем, что собираете вокруг себя сообщество русскоязычных предпринимателей. Зачем?

Когда мы приехали в Кению и начали здесь работать, то обнаружили что русскоговорящие в целом разобщены. Частично это связано с тем, что в регионе немало аферистов – выходцев из СНГ, который начали работать еще в 1990–2000-е, застали криминальную эпоху и не могут изменить подхода. Они обещают помочь новоприбывшим, потому что ты здесь еще ничего не знаешь, а потом тем или иным образом «кидают» – лишают денег или доли в новом бизнесе. 

Нам захотелось все это исправить и объединить русскоязычных предпринимателей, ограничив ряды участников только порядочными людьми посредством системы отбора. Так осенью 2023 года мы с моим партнером Егором Подворным создали сообщество русскоязычных предпринимателей и специалистов, работающих в Африке, которое называется «Министерство Африки». Сегодня в нем состоят 240 человек – в каждой из 54 африканских стран есть наши люди, участники сообщества. Хотя мы получили более 4 тыс. заявок на вступление, мы были вынуждены ввести очень жесткий отбор – отклоняем заявки от известных другим участникам сообщества мошенников и «сочувствующих». 

Ваше объединение – про идеологию или про бизнес?

«Министерство Африки» – не политизированная организация. Скорее наднациональное коммерческое сообщество. Мы помогаем тем, кто говорит в Африке по-русски – не только выходцам из СНГ, но и африканцам, учившим и выучившим русский язык. Внутри сообщества за первый год совершены сделки на 22 млн долларов – во многом благодаря доверию участников друг к другу и полученным возможностям для обмена информацией. 

Каждые 2–3 недели мы проводим закрытые лекции на какие-то специфические, интересные специалистам разных направлений темы. Из последних были очень серьезные разговоры про рынок какао, по логистике, управлению африканскими работниками. Наши лекции и митапы периодически посещают чиновники из заинтересованных министерств РФ и других стран СНГ. Кроме того, «Министерство Африки» старается регулярно организовывать встречи с руководителями госорганов, главами министерств и корпораций, банков разных африканских стран. В 2023 году нам, например, удалось провести встречу с президентом Сенегала. Это уникальная возможность для бизнесменов понять, в каком направлении им развивать бизнес в стране.

Битва за Африку

Мы видим, как обострилась в последнее время борьба за Африку со стороны ведущих стран. Какие основные причины этого вам видятся изнутри континента? 

Первое, Африка – источник рабочих рук для развитых стран, переживающих острую фазу демографического кризиса, падения рождаемости и популяции. Африка сейчас дает 15% мировой рабочей силы. Очень скоро, к 2050 году, будет уже 25%. Эта рабочая сила стоит очень недорого. И эти люди, по нашему опыту, вполне обучаемы.

Второе, Африка – это полтора миллиарда человек, которые совсем скоро, к 2050 году, станут двумя с половиной миллиардами. Все эти люди открыты к потреблению самой разной продукции даже под новыми, незнакомыми им торговыми марками – крупные мировые производители долгое время обходили регион стороной, и это дает возможность компаниям меньшего размера успешно выходить на этот рынок. Рост востребованности ресурсов региона конвертируется в увеличение веса в мировой политике.

Третье, Африка – это потенциально огромный и все еще незарегулированный рынок. Слабая законодательная база и низкие фискальные возможности местных стран – это то, что сильно увеличивает доходность любого бизнеса в регионе, делает процессы быстрее.

Четвертое, Африка – это невероятное количество ресурсов, самых разнообразных и ценных полезных ископаемых.

И, наконец, что менее очевидно, Африка – это, пожалуй, единственный из пока еще не выстреливших регионов развивающегося мира в секторе венчурных инвестиций. То есть, если Латинская Америка, Ближний Восток, Юго-Восточная Азия давно привлекают венчурные капиталы на десятки миллиардов долларов, то весь африканский континент пока получает их в объеме 1,5–4 млрд долларов в год – ни о чем. Притом, что такие страны как Кения, Руанда, Египет, ЮАР или Марокко уже сегодня обладают развитыми технологическими возможностями и потенциалом, опытными техническими и управленческими командами.

Иными словами, Африка – это отличный, пока малоосвоенный рынок. Последний оставшийся в мире фронтир. Поэтому борьба за Африку продолжится.

Кто здесь играет по-крупному? В чем сильные стороны этих игроков? 

В плане бизнеса, конечно, на местных рынках очень сильны США. Штаты приходят сюда не только с деньгами, но с серьезнейшей корпоративной школой, огромным коммерческим опытом, с уникальным умением продавать. Нельзя сбрасывать со счетов и мощное культурное влияние Америки – Голливуд успешно справляется с его продвижением по сей день. То же самое справедливо для Франции, которая в числе прочего опирается на Alliance Française, продвигающий французский язык и франкофонную культуру. У этой организации огромный бюджет. Деньги, языки, культура, многолетние связи в элитах – такие же очевидные козыри Великобритании.

Чем берут в Африке страны за пределами Запада? 

Китай силен инвестиционными, инфраструктурными проектами – когда многополосного шоссе не было, но вот оно появилось и сразу принесло дополнительно 0,5–2% ВВП. Естественно, такие проекты не создаются как благотворительные, а часто дают особые преференции Китаю и китайским компаниям. Или могут служить залогом при предоставлении кредитов африканским правительствам.

У индийцев серьезнейшее присутствие в Восточной Африке. Например, в Кении живет 90 тыс. выходцев из Индии. Кроме того, на востоке Африки, в ЮАР они появились уже больше ста лет назад, а значит за 5–6 поколений у них было время и ресурсы приобрести крупные площади земли, занять сильные позиции в розничном бизнесе, производстве. Сегодня богатым индийским семьям принадлежат заводы не только в Восточной Африке, но и кое-где и в западной, и южной части континента.

В последнее время в Африке заметно усиление присутствия стран Ближнего Востока. Так, ОАЭ очень сильны в создании логистической инфраструктуры, владеют местными портами. В свою очередь, с некоторых пор в ЮАР начали появляться выходцы из Саудовской Аравии. В том числе их интересует покупка местной недвижимости. Это целая большая платежеспособная аудитория. Саудиты готовы работать со всеми – мусульманами, христианами, с кем угодно. Это важно для африканцев, которые не любят, когда им пытаются объяснить, как жить и молиться, навязывают чуждые ценности. 

Очень окрепли позиции Турции, которая традиционно сильна в области легкой промышленности, поставок сельскохозяйственной продукции.

Что скажете про Россию? 

Россия традиционно сильна на африканском континенте в обеспечении сферы безопасности, имеет устойчивые позиции в добыче полезных ископаемых. Одно из перспективных направлений – энергетика. То, что может предоставить такая компания как «Росатом», здесь очень востребовано. Ну и также поставка зерна, неорганических удобрений.

Многосторонний формат БРИКС мог бы помочь России, другим странам объединения, продвигать свои интересы в регионе? Какие направления в этом смысле наиболее интересны? 

Вероятно, формат БРИКС будет востребован при создании в регионе системы автоматизации взаиморасчетов, которая могла бы стать альтернативой SWIFT или единой европейской системе SEPA. Потребность в такой альтернативной системе в Африке велика. В регионе большой недостаток ликвидности в долларе, а взаиморасчеты Африки с миром в основном происходят в американской валюте и евро. Хотя в последнее 3–4 года растет массовое использование африканскими коммерсантами криптовалют как альтернативы фиатным деньгам для оплаты зарубежных поставок.

Консервативные, старомодные процессы государственной регуляции бывших метрополий замедляют развитие экономик в развивающемся регионе, который в силу компактности госаппарата и гибкости обязан достигать задач быстрее, чем крупная бюрократическая структура развитой страны. Можно, реализуя современные технологические решения в области денежных переводов, платежей значительно ускорить товарооборот стран Африки с другими регионами мира и между собой внутри континента. Создание такой платежной системы, например, при поддержке БРИКС принесло бы региону пользу.