Вместо Запада

Великая рецессия 2008-го, успех Трампа и Brexit, свежие прогнозы о сохранении медленных темпов экономического роста США, Европы и Латинской Америки – все это признаки серьезных перемен. Судя по всему, подъем Азиатско-Тихоокеанского региона знаменует переход мира к «постзападному порядку». Таков был один из лейтмотивов последнего саммита БРИКС, который прошел в китайском Сямэне.
Некоторые специалисты по теории международных отношений считают слова «порядок» и «система» синонимами. И все-таки, чтобы лучше понять те перемены, которые сейчас происходят, будет полезным провести различие между ними. «Порядок» – это своего рода рентгеновский снимок текущего распределения потоков власти, богатства и престижа (или «мягкой силы»).
«Система» же – это ансамбль организаций и норм, сформированный и дирижируемый доминирующими игроками, причем таким образом, чтобы отражать интересы и видение, вытекающие из существующего «порядка». В рамках порядка, установившегося после Второй мировой, гегемоном оказались США. И не только потому, что стали главной военной силой, но также благодаря размеру экономики, который составил половину мирового, и культурному влиянию, достигшему всех уголков земного шара. После войны американские и европейские интересы смешались. Именно это смешение, затронувшее не одну плоскость, и дало современное значение слова «Запад».
Если не говорить о географии, слово «Запад» охватывает следующие критерии: рыночная экономика, представительная демократия, верховенство закона. И нормы и организации соответствующей «системы» – Международный валютный фонд, Всемирный банк, НАТО и прочее – были созданы в соответствии с этим «порядком».
Поэтому, рассуждая сегодня о «постзападном» мире, мы должны ответить на два вопроса. Во-первых, доминируют ли по-прежнему США и Европа в военной сфере с точки зрения экономического процветания, доминируют ли по-прежнему их ценности; и во-вторых, переживают ли упадок западные организации.
Интерпретация перехода к постзападному мировому порядку – задача нетривиальная. В политическом и военном контекстах Соединенным Штатам и НАТО равных до сих пор нет. Это касается и традиционной силы, и способности разубеждать.
Конечно, у антагонистов Запада, потенциальных или противостоящих ему открыто (России, Пакистана и, разумеется, КНДР), есть ядерное оружие, а ущерб, нанесенный ему террористами, вызывает беспокойство. Тем не менее, несмотря на знаменитую трамповскую критику НАТО, конкурента или хотя бы угрозы альянсу пока нет.
С точки зрения богатства все очевидно: из-за подъема других игроков позиции Запада определенно пошатнулись. Восхождение Китая, Индии и представителей второго эшелона из Юго-Восточной Азии изменило геоэкономику.
Престиж и «мягкая сила» Запада также угасают – сомнений нет. Но никакой альтернативы, которая бы, имея четко обозначенный и потенциально универсальный фундамент, заполнила вакуум, на горизонте не видно. Никакая «китайская мечта» не грозит «американской» (как бы ни старались пропагандисты из Пекина).
В «системном» разрезе, безусловно, неоспорим тот факт, что подъем других игроков, особенно Китая, сопровождается формированием плеяды структур, отражающих новую реальность на орбите экономических возможностей. Однако даже при этом Новый банк развития БРИКС и различные организации, созданные недавно в Евразии и Азиатско-Тихоокеанском регионе по инициативе Поднебесной, не заменят тех, которые были выстроены за долгий период западного господства.
Они предназначены для расширения круга возможностей по финансированию развития – области, где потребностей все равно значительно больше, чем источников инвестиций.
Современный «порядок», как и современная «система», еще слишком текуч. Запад переживает спад, но ни китайской, ни азиатской, ни какой-либо другой «развивающейся» гегемо­нии, которая привела бы к смене устоявшейся парадигмы, не наблюдается. Вместо этого мы имеем полиморфную среду, внутри которой главные игроки (США и Китай) и группа немаловажных представителей второго эшелона (Россия, Германия, Япония, Индия) ведут игру, где не ясны ни правила, ни исход.