Краткий курс
Пока политики с обеих сторон российско-украинского конфликта держат бизнес в напряжении, финансовый сектор готовится к непростым временам. До сих пор Европа оставалась для нас главным источником длинных денег и реально была основным партнером в развитии. Чтобы найти новых долгосрочных инвесторов, государству и бизнесу потребуется не один год.
Запрет на размещение публичных инструментов финансирования на зарубежных рынках напрямую коснулся основных российских заемщиков в лице государственных и отдельных частных компаний. Закрыв рынок кредитования для них, США и ЕС поставили под удар и частников. Опасаясь очередного раунда санкций, иностранный бизнес не решается заключать новые контракты с Россией. Это в равной степени относится к публичным и непубличным компаниям. Таким образом, взаимодействие бизнеса усложнилось не только из-за формальных ограничений со стороны, введенных странами, но и по причине ограничений неформальных. От принятых политиками решений пострадала не только текущая деятельность, но и возможность российских компаний привлекать долгосрочные ресурсы, необходимые для развития, ухудшился доступ к технологиям.
До сих пор Россия представлялась для Европы удобным рынком диверсификации инвестиционных ресурсов. У европейских финансовых организаций традиционно высокая концентрация активов на собственных рисках, что, конечно, не полезно для портфеля сейчас, когда рост во многих странах ЕС снова дает сбой. Россия с ее сырьевыми рисками и довольно емким финансовым рынком была тем инструментом, который помогал сбалансировать без больших усилий структуру вложений многих европейских банков и иных финансовых инвесторов. С этой точки зрения мы были очень комфортной страной для размещения средств. Теперь эти или иные, похожие на них риски придется заново набирать – в Африке, Азии, Латинской Америке, Канаде, США. Поэтому сейчас те же европейские банки будут вынуждены активнее работать на мировой арене, размещая средства. Потеряют европейские посредники также и часть клиентов, а вместе с ними комиссии, которые прежде они получали от российских эмитентов, предлагавших свои инструменты на европейских площадках.
Китайская головоломка
Объем заимствований крупнейших российских банков с европейского рынка составляет сегодня около 50 млрд долларов только посредством еврооблигаций. Это примерно четверть суммарного внешнего долга национального банковского сектора. Говоря об альтернативных рынках привлечения капитала, российские политики чаще всего упоминают Восток. Но простой путь в Азию для нас отнюдь не легок. В Китае в финансовом секторе, к примеру, работает много крупных компаний, они хорошо видны и активны на бирже. Но в значительной степени они тесно связаны с теми же самыми европейскими и американскими резидентами, на которые распространяются санкции. Даже если они управляют китайскими деньгами, то не могут инвестировать их в Россию. Поэтому когда мы говорим о Китае, то должны исходить из того, что в качестве потенциальных инвесторов придется искать чисто китайские компании. Конечно, таких тоже много. Проблема заключается в том, что это абсолютно новый, необработанный и в чем-то дикий для нас рынок. Он вовсе не весь биржевой, и многое на нем зависит от персональных связей и личных контактов. Сложности для российского заемщика начнутся уже на этапе отстраивания клиентской базы, ведь пока внутренний китайский инвестор почти ничего о нас не знает. Поездки по стране, многочисленные встречи, завязывание контактов и общение, причем не факт, что на английском языке – большинство китайцев его не знают, – задача, требующая времени. А большие расстояния, регионы, которые неплотно перекрываются авиарейсами, и общая для наших стран бедность инфраструктуры делают ее еще и дорогой.
До сих пор Россия представлялась для Европы удобным рынком диверсификации инвестиционных ресурсов. У европейских финансовых организаций традиционно высокая концентрация активов на собственных рисках, что, конечно, не полезно для портфеля сейчас, когда рост во многих странах ЕС снова дает сбой. Россия же, с ее сырьевыми рисками и довольно емким финансовым рынком, была тем инструментом, который помогал сбалансировать без больших усилий структуру вложений многих европейских банков и иных финансовых инвесторов. Теперь эти или иные, похожие на них риски придется заново набирать – в Африке, Азии, Латинской Америке, Канаде, США
Чтобы развить экономические отношения с Европой до сегодняшнего уровня, нам понадобилось 20 лет. Допустим, в этот раз выстраивание новых отношений с азиатскими рынками пойдет быстрее, но все равно потребует времени – не исключено, что лет 10 для этого придется потрудиться.
Россия не имеет достаточного количества надежных, отработанных инструментов, чтобы развивать платформу для поддержки своих компаний за рубежом. Их предстоит развивать, поскольку никакая правительственная комиссия не защитит среднего и малого бизнесмена, то же касается многих крупных организаций. Если госкомпании еще можно прикрыть «в ручном режиме», то частным едва ли стоит на это рассчитывать. Все это затруднит движение российского частного сектора на Восток, да и во многие другие развивающиеся экономики
Внутренний российский инвестор – еще один аргумент, к которому любят обращаться политики, говоря об альтернативных европейским заимствованиям источниках. И деньги у народа примерно с 2000 года стали появляться, и сейчас можно смело утверждать, что они есть. В России довольно высокий уровень сбережений, и это несмотря на пока еще растущий платежеспособный спрос со стороны населения. Однако несовершенство финансовой инфраструктуры и возросшие российские риски делают и этот внутренний источник, в том числе и длинных денег, малодоступным для финансовой системы страны. Очередным поводом для недоверия стала заморозка пенсионных накоплений. Длинные деньги в очередной раз спрячутся в коротком сегменте – на банковских депозитах – или уйдут в зарубежные, возможно, тоже пенсионные фонды. В этой ситуации сложно рассчитывать на то, что удастся восполнить недостаток длинных инвестиционных средств, приходивших из-за рубежа за счет внутренних ресурсов. Это значит, что потребность во внешних источниках долгосрочных ресурсов останется, и, чтобы избежать провала в инвестициях, их нужно будет активно искать.
Банковский сектор: время назад
Разумеется, санкции наносят определенный ущерб и текущим операциям банков. Потому что часть инструментов, которые к сегодняшнему дню опосредовали бизнес (свопы, форвардные соглашения, аккредитивы), работают в основном через крупные международные банки. Санкции, ограничивая лимиты по этим инструментам, заставляют компании искать другие способы финансирования, часто менее быстрые и эффективные. Но потеря нескольких десятых процента от выручки – совсем не главная проблема. Хуже то, что в техническом отношении российскому банковскому сектору придется сделать шаг назад. Если еще недавно мы могли спокойно работать, опираясь на все последние достижения англосаксонской системы финансирования с ее продвинутой, эффективной логистикой и развитой инфраструктурой, то теперь вынужденно отступаем, поскольку уже не все операции остаются доступными в новых условиях.
Одной из особенностей азиатского бизнеса является весьма специфическое отношение к подписанному договору. По сути, он не рассматривается как окончательная форма документа, согласно которой будет осуществлена сделка. Менять условия договора и его отдельные пункты после состоявшегося рукопожатия – обычное дело. И если вы хотите принудить китайского бизнесмена исполнить договор, заключенный в китайской юрисдикции, то почти наверняка проиграете суд. Это станет большой проблемой для российского бизнесмена. Притертые механизмы взаимодействия между компаниями, которые выработались за 20 лет интеграции в Европу, в части финансовых потоков и инструментов приучили нас работать в формализованном процессе. И мы уже некомфортно чувствуем себя на территории полуформального бизнеса, принятого в Азии и многих других развивающихся странах. Китайская и бразильская бизнес-культуры задают другие правила игры, но мы с ними плохо знакомы: в бизнес-школах этому не учат. Осваивать данные правила придется в полевых условиях.
При этом Россия не имеет достаточного количества надежных, отработанных инструментов, чтобы строить платформу для поддержки своих компаний за рубежом. Их предстоит развивать, поскольку никакая правительственная комиссия не защитит среднего и малого бизнесмена, то же касается многих крупных организаций. Возможно, дело даже не сочтут стоящим внимания. Если госкомпании еще можно прикрыть «в ручном режиме», то частным едва ли стоит на это рассчитывать. Все это затруднит движение российского частного сектора на Восток, да и во многие другие развивающиеся экономики.
Безусловно, время, которое понадобится России, чтобы ослабить тесные финансовые связи с Европой и найти взаимопонимание с другими регионами, зависит как от государства, так и от частного сектора страны. Однако как бы быстро обе стороны ни стремились отдалиться друг от друга сейчас, ослабление взаимосвязей с Западом будет происходить плавно, растянется на много лет и окончательного разрыва все равно не произойдет – уж слишком мы друг другу нужны.