Хромает ли Троянский конь Пекина
Ольга Сорокина, Пекин
Десять лет назад Китай создал сеть Институтов Конфуция – инструмент «мягкой силы», призванный продвигать китайскую культуру и создавать позитивный имидж нации в глобальных масштабах. Однако, похоже, он не слишком преуспел на своем основном поприще и, более того, даже сам в определенной степени вестернизировался. BRICS Business Magazine опросил экспертов из академической среды, хорошо знакомых с системой Институтов Конфуция, чтобы выяснить причину этого.
Создание сети Институтов Конфуция (ИК, или Ханьбань) рассматривается в КНР как важнейшее государственное дело и целиком контролируется Министерством образования КНР.
Программа создания Институтов Конфуция по всему миру стартовала в 2004 году в Сеуле (Южная Корея). Затем Институты Конфуция появились в США, Германии, Франции и других странах. ИК финансируются отдельной строкой бюджета КНР.
По некоторым данным, в 2009–2010 годах китайское правительство выделило из бюджета средства на сумму 8,7 млрд долларов, чтобы улучшить имидж Китая за рубежом в рамках доктрины «мягкой силы». 265 тыс. студентов получили гранты на обучение. В октябре 2010 года ИК работали уже в более чем 90 странах, существовало 322 подразделения, свыше 80 из них – в США. В России сегодня действуют Институты Конфуция в 18 вузах, в Бразилии – в восьми, в ЮАР – в четырех, в Индии – в двух.
Основная задача Ханьбаня – преподавание китайского языка как иностранного, прежде всего за рубежами КНР, контроль над единой системой тестирования, сертификации по китайскому языку и создание привлекательного имиджа китайской культуры.
Между тем сегодня, спустя десятилетие после создания сети ИК, многие эксперты считают, что реализация идеи оказалась далека от идеала, объясняя неудачи ИК на Западе его непосредственной принадлежностью к госструктуре Китая.
ИК обвиняют в попытках продвижения взглядов компартии Китая, в том числе по вопросам Тайваня и Тибета, в ограничении академических свобод в принимающих университетах, наблюдении за студентами и даже участии в промышленном и военном шпионаже в пользу КНР. В западных СМИ периодически мелькают статьи, в которых ИК называют «троянским конем» КПК. В ответ на критику Мельбурнский университет и Университет Чикаго выступали против создания Институтов Конфуция.
Десять лет назад Китай создал сеть Институтов Конфуция – инструмент «мягкой силы», призванный продвигать китайскую культуру и создавать позитивный имидж нации в глобальных масштабах. Однако, похоже, он не слишком преуспел на своем основном поприще и, более того, даже сам в определенной степени вестернизировался. BRICS Business Magazine опросил экспертов из академической среды, хорошо знакомых с системой Институтов Конфуция, чтобы выяснить причину этого.
Торстен Паттберг – немецкий писатель, лингвист и культуролог. Автор книг «Дихотомия Восток–Запад», «Шэнжэнь» и других, Торстен Паттберг работал в Институте Конфуция в Пекине до конца 2013 года. Сегодня он живет и работает в Токио, где трудится над новой книгой для главного департамента ИК. В прошлом Торстен Паттберг был научным сотрудником Института перспективных гуманитарных наук Пекинского университета, одного из крупнейших вузов Китая (№ 46 в мировом
рейтинге вузов).
Торстен, как вам удалось получить место в Институте Конфуция? Ведь, как известно, организация представляет собой в некоторой степени закрытый бастион для иностранцев.
В апреле прошлого года Пекинский университет направил меня на встречу с должностными лицами от Института Конфуция: господином Ма Цзяньфэем, заместителем директора Ханьбаня, и Ян Цзиньчэном, директором преподавательского отдела в штаб-квартире Института Конфуция.
Ханьбань находится в двадцати минутах езды на такси от Пекинского университета, на улице Дэшэнмэн. Мы встретились в кафе и заказали чай пуэр. Оба джентльмена были знакомы с моим эссе «Конец переводам», где я пытаюсь адаптировать для понимания иностранцев «непереводимые» слова-концепции китайского языка, как, например, «шэнжэнь»1 и «цзюньцзы»2 .
Ханьбань – подконтрольное ведомство Министерства образования. Господин Ма сообщил, что министерство предлагает опубликовать мои работы, а издательство я выбираю сам. Я выбрал China’s Foreign Language Press. Господин Ян становился «супервайзером» проекта.
Что вы считаете главным достижением Института Конфуция за последние годы?
Институт Конфуция существует с 2004 года, это культурный ответ немецкому Институту Гете (основан в 1951 году), Британскому совету (существует с 1934 года) и «Альянс Франсез» (основан в 1883 году, но работает он по несколько другой модели). Успех ИК заключается в простых цифрах: уже сегодня открыто более 350 Институтов Конфуция по всему миру, на сотню больше, чем Британских советов или Институтов Гете.
В то время как мировой рынок уже перенасыщен британской и немецкой культурой, для Китая еще есть простор. Ханьбань стремится довести число Институтов Конфуция до 1000. Но эффективно ли работает Институт Конфуция? В этом я не уверен.
Какие же инструменты использует ИК для своей пропаганды? Щедрые гранты на обучение, бесплатные материалы и хорошо подготовленный преподавательский состав – ведь это еще не все.
ИК «завоевывает души» не простых студентов, а начинает с административных верхов иностранных вузов: деканов, профессоров, администраторов. Именно поэтому ИК ассоциируют с иностранными университетами. Это дает Китаю преимущества. Кроме того, любой ИК за рубежом имеет двух глав: декана-китайца и декана-иностранца.
Это великолепная стратегия. Я своими глазами наблюдал, как западные специалисты борются за престижные посты «директора Института Конфуция страны Х для Университета Y». Это неизбежно ведет к повышению по службе в самом Университете Y – от неизвестного преподавателя до декана. Потому что, когда речь идет о Китае, полумеры неприемлемы. Выгоды такого сотрудничества очевидны: связь с Министерством образования Китая, упрощенный визовый режим, авиабилеты, конференции, банкеты и дегустация вин. Естественно, новоявленный декан привлечет своих студентов в ИК. Это подход «верхи-низы» в авторитарном стиле.
В чем причины неудач ИК на Западе?
Честно говоря, не думаю, что Институт Конфуция имеет большой успех в плане создания привлекательного имиджа китайской культуры. Запад принес свои ценности в Китай, в их числе такие концепции, как демократия, права человека, управление по закону, философия, наука, капитализм и коммунизм. В этом и заключалась настоящая «мягкая сила». Китаю, с другой стороны, нечего дать взамен. В Институте Конфуция преподают китайский язык, то есть в понимании Запада студенты учат китайские слова. Они переводят на китайский слово «демократия» – «миньчжу чжуи». Если бы Институт Конфуция был Британским советом или Институтом Гете, он бы занимался продвижением уникальных китайских концепций, как Вэнмин, Датун и Чжуцзя (концепции, объясняющие «сущность цивилизованного общества», «спокойствие в обществе», «практичное управление/благожелательность народа»).
Но нет, в учебниках ИК дается «перевод» на западный манер – «цивилизация, гармония и конфуцианство». Это копия «один в один» западных концепций!
До тех пор, пока китайские «пропагандисты» не решили для самих себя, в чем должна состоять суть Китая, Институт Конфуция сам будет вестернизироваться и терпеть поражение. Они могут открыть еще десять тысяч ИК, это будет просто замечательно воспринято на Западе.
Институт Конфуция стал мишенью для критики западных СМИ и академического сообщества. К примеру, ему ставят в вину пропаганду ценностей компартии Китая, а не распространение ценностей конфуцианства, между которыми, кстати говоря, лежит пропасть. Что вы сможете сказать о критике ИК на Западе?
Пока Китай будет выбрасывать на ветер миллиарды юаней на финансирование Институтов Конфуция, все будет спокойно. Какой смысл критиковать спонсора? Кроме того, как я говорил ранее, на сегодняшний день спрос на ИК из зарубежных университетов не уменьшается, поскольку академики и политики явно стремятся усилить свой вес за счет связей с госструктурой Китая.
Обвинения строятся на том, что Институт Конфуция напрямую связан с управленческим аппаратом. Сама цель концепции «мягкой силы», способствующей улучшению имиджа нации, теряет всякий смысл, так как в глазах общественности это проправительственная пропаганда. Что вы на это скажете?
Разумеется, Институты Конфуция финансируются китайским правительством, так же как Институт Гете финансируется правительством Германии, а Британский совет – правительством Великобритании. Только на бумаге они выглядят как неправительственные организации (NGO). То же самое происходит со многими западными «неправительственными организациями» в Китае, например DAAD (крупнейшая в мире организация академического обмена – принадлежит правительству Германии. – Прим. ред.).
Я всегда говорю своим студентам: «Почему у европейских стран такое мощное влияние во всем мире? Все просто: ими была придумана система современного общества, и они знают рычаги управления».
ИК будет оставаться проправительственной организацией, получать инструкции от Ханьбаня и министерств, точно так же будут работать и их западные «коллеги» в Китае, пропагандируя вестернизацию. Нет ничего плохого в том, чтобы придерживаться своих принципов. При этом мирное сосуществование возможно. Чтобы избежать дальнейшей политизированности, нужен диалог, взаимодоверие и больше прозрачности. Сам Конфуций учил в своей политической теории: «Реши одну задачу – и ты избежишь сотен проблем».
1 «Шэнжэнь» – одна из важнейших концепций китайской цивилизации, условно термин можно перевести как «мудрость», «благость». Соответственно, речь идет о мудрости китайской цивилизации в противовес иноземным «варварам».
2 «Цзюньцзы» – «благородный муж», концепция благочестивого поведения в конфуцианстве.
Тао Жань – профессор факультета экономики Университета Жэньминь (Народного университета).
Институт Конфуция – часть дипломатии «мягкой силы» Китая, направленной на улучшение имиджа КНР. Сегодня в глобализированном мире люди выбирают продукцию той или иной страны не только из-за ее низкой цены, но потому, что считают престижным покупать именно у этого государства. По моему мнению, Китай улучшит свой имидж на международной арене, укрепит свою «мягкую силу», когда государство начнет в полной мере отвечать за свои решения как перед обществом Китая, так и перед международным сообществом, а не просто тратить деньги за границей.
Мэтью Ферчен – профессор, политолог, преподаватель Корнеллского университета, Нью-Йорк. Ранее работал на факультете международных отношений Университета Цинхуа
(№ 48 в мировом рейтинге вузов), Пекин.
Я сотрудничал с разными университетами США и буду очень удивлен, даже потрясен, если какой-либо из них начнет чинить препятствия для создания ИК и в открытую обвинять ИК в ограничении академических свобод. Причина проста: Институт Конфуция выступает как спонсор.
В моем понимании ИК в большей степени ориентирован на преподавание китайского языка. Я сильно сомневаюсь, что помимо лингвистики ИК в США способен распространять какую-либо пропаганду, направленную на создание привлекательного имиджа «китайской культуры», или даже сказать что-то конкретное по поводу конфуцианства в Китае. Это происходит потому, что в самом Китае нет единого мнения о том, что составляет ядро национального самосознания, что является главной культурной ценностью страны, включая конфуцианское наследие и многие другие аспекты. Возможно, самый лучший порядок действий для ИК и принимающих университетов – как раз сфокусироваться на преподавании языка и попытаться таким образом объяснить азы национального самосознания. Это будет более эффективно, чем любая правительственная пропаганда.
В частности, в странах БРИКС и на других развивающихся рынках изучение китайского может стать эффективным инструментом расширения экономических возможностей, так как дает людям навыки ведения бизнеса в КНР на своих собственных условиях. Подводя итог, могу сказать, что любые усилия китайского правительства, направленные на контроль или цензуру в самом КНР или за границей, изначально обречены на провал.
Получить комментарий у главного департамента Института Конфуция в Пекине к моменту сдачи материала не удалось.