Бразилия: на пороге большого космического клуба

Расширение БРИКС в 2024 году примечательно по многим причинам. Одна из них – вступ­ление в группу Ирана – государства, входящего в престижный «Большой космический клуб», объединяющий страны, обладающие автономностью в своей космической деятельности. То есть располагающие не только собственными космическими аппаратами и средствами их выведения на орбиту, но и космодромами на национальной территории.

До сих пор в БРИКС состоят три полноценных члена этого клуба – Россия, Китай и Индия. Еще одна страна – Бразилия – государство с большими техническими возможностями и серьезной научной базой для создания полноценной космической программы, пока не сумела переступить его порог. Более того, в космической гонке она пропустила вперед сразу три страны с меньшим научно-­технологическим потенциалом – Иран, КНДР и Южную Корею.

Почему это произошло? Для ответа на этот вопрос надо взглянуть на то, как развивалась национальная траектория космической деятельности Бразилии.

Как и во многих других странах, развитие ракетной техники в стране стимулировалось национальной ядерной программой, истоки которой лежат в конце 1940‑х. Опираясь в основном на собственные силы, Бразилия в то же время использовала и международное сотрудничество, развивая связи с США и рядом стран Западной Европы. Подобная многовекторность проявилась и в сфере освоения космического пространства.

В рамках Международного геофизического года (1957–1958), положившего начало практической космонавтике, бразильские специалисты совместно с Исследовательской лабораторией ВМС США построили на территории страны первую станцию слежения за космическими аппаратами, принимавшую сигналы с первых спутников. Бразильскую станцию слежения впоследствии использовали в своих интересах и НАСА, и Европейское космическое агентство (ЕКА). В то же время в июле 1961 года страна торжественно встречала первого космонавта Земли Юрия Гагарина. Прямым следствием визита стало решение о создании Национальной комиссии по космической деятельности Бразилии.

После государственного переворота в 1964 году в Бразилии наступил двадцатилетний период правления военных диктатур. За это время произошла милитаризация всех отраслей экономики и политики страны. В том числе она коснулась и ракетно-­космической сферы.

Под военные задачи создавались оба бразильских космодрома. В штате Риу-­Гранди-ду-­Норти был построен ракетный полигон с колоритным названием «Порог преисподней» (Barreira do Inferno), на побережье Атлантического океана в штате Мараньян – полигон Алкантара (Alcântara).

В 1965 году первый полет совершила твердо­топливная ракета Sonda, разработанная в Бразилии на основе американских технологий. Развивая успех, бразильские специалисты шаг за шагом улучшали технические характеристики ракет этой серии, создав целую линейку из четырех моделей с повышающимися возможностями. Последняя модификация в баллистическом варианте могла нести 500 кг полезной нагрузки на расстояние 730 км – серьезная сила в масштабах региона. На этой технологической основе в 1974 году началась разработка твердотопливной ракеты-­носителя VLS (Veículo Lançador de Satelites), ступенями которой служили Sonda‑4.

Очередной импульс развития ракетной техники в стране возник в середине 1970‑х. Тогда после «нефтяного шока» сформировались новые ракетно-­ядерные конфигурации, включавшие финансовые возможности арабских стран, западноевропейские технологии и научно-­промышленный потенциал стран Латинской Америки. Если Аргентина вступила при этом в кооперацию с Египтом и Ираком, то главным партнером Бразилии стала Ливия.

К концу 1970‑х Бразилия добилась полной автономии ракетной программы и продолжила активно ее развивать, создавая проекты баллистических ракет с дальностью до 1 тыс. км. Это позволило стране в 1979 году приступить к реализации «Суверенной космической программы» (Missao Espacial Completamente Brasileira), предполагавшей проектирование, производство и вывод на околоземную орбиту собственных спутников.

Создание первого бразильского искусственного спутника Земли (ИСЗ) было поручено Национальному институту космических исследований (Instituto Nacional de Pesquisas Espaciais, INPE). Первый спутник SCD (Satelite de Coleta de Dados), предназначенный для сбора метеорологической информации, был разработан только к концу 1980‑х. Поэтому соображения престижа заставили одновременно заказать разработку нескольких прикладных ИСЗ за рубежом.

Первый в этом ряду – созданный в Канаде спутник связи Brazilsat-­A1 – был запущен с полигона Куру во Французской Гвиане на европейском носителе «Ариан‑3» в феврале 1985 года. Первый собственно бразильский спутник SCD‑1 был готов к полету только в начале 1990‑х, однако из-за неготовности носителя VLS‑1 Бразилии снова пришлось обратиться за помощью к США. В результате в феврале 1993 года SCD‑1 был выведен на орбиту американской ракетой-­носителем Pegasus, стартовавшей со стратегического бомбардировщика B‑52.

Задолго до БРИКС

Несмотря на завершение в 1985‑м периода правления военных диктатур, развитие боевых программ продолжалось в силу соперничества с соседней Аргентиной, создавшей совместно с арабскими странами ракету Condor II. Эта деятельность вызвала озабоченность со стороны США. После отказа Бразилии присоединиться к созданному в 1987‑м режиму контроля за ракетными технологиями (РКРТ) против нее были введены санкции, отрезавшие страну от американской помощи.

С одной стороны, это на время затормозило развитие национальной космической программы, с другой – подтолкнуло Бразилию к поиску новых партнеров.

В 1988 году Бразилия заключила соглашение с Китаем, предусматривавшее совместную разработку и запуск двух спутников дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ) по программе CBERS (China-­Brazil Earth Resources Satellites), решавших задачи мониторинга хрупкой экосистемы тропических лесов, землепользования, состояния прибрежных акваторий океана. Первый пуск состоялся на китайской ракете «Чанчжэн‑4» в октябре 1999 года. Таким образом, взаимодействие Бразилии с членами БРИКС в космической сфере началось задолго до создания объединения. Причем это было сотрудничеством на равных, а не помощью сильного слабому.

После добровольного свертывания в начале 1990‑х военной ядерной программы Бразилии отпала необходимость в средствах доставки ядерного оружия. Технологические заделы в ракетостроении были использованы для рывка в создании средств выведения космических аппаратов. После отказа от ядерных амбиций достижению Бразилией статуса «великой державы» могла способствовать успешная космическая программа. Кроме того, проект мог стать весомым аргументом в региональном соперничестве с Аргентиной.

С этой целью в феврале 1994‑го было образовано гражданское ведомство – Бразильское космическое агентство (Agência Espacial Brasileira, AEB), что должно было сделать программу более привлекательной для зарубежных партнеров. Одновременно в надежде избавиться от ограничений, связанных с американскими санкциями, было объявлено о намерении Бразилии присоединиться к режиму контроля за ракетной технологией (РКРТ). Официально присоединение к соглашению состоялось в конце 1995 года.

Эти действия действительно открыли двери Бразилии к сотрудничеству с США. НАСА произвело запуск серии из 33 исследовательских ракет с полигона Алкантара. В 1998‑м в США началась подготовка первого бразильского астронавта Маркуса Понтеса к полету на американском шаттле.

Однако по причинам финансового и организационного характера это сотрудничество было свернуто. Первый бразилец отправился в космос только в марте 2006‑го, а на борт МКС Понтеса доставил российский корабль «Союз ТМА‑8». Это стало возможным благодаря соглашению между Бразилией и Россией о научно-­техническом сотрудничестве, в том числе о совместном освоении космического пространства, заключенному в сентябре 2005 года – то есть тоже задолго до образования БРИКС.

Трудности на старте

Значение сотрудничества с Россией и Китаем не случайно подчеркивается в документах AEB с момента образования агентства. Создание собственных средств выведения столкнулось с серьезными трудностями. Запуск первой бразильской ракеты VLS‑1 с полигона Алкантара со спутником ДЗЗ SCD‑2A 2 ноября 1997 года закончился аварией через 65 секунд после старта. Вторая попытка 11 декабря 1999 года, также неудачная, продолжалась дольше – 200 секунд. Третья закончилась катастрофой: 22 августа 2003 года во время предстартовой подготовки произошел взрыв ракеты, 21 человек погиб, более 20 были ранены, стартовое сооружение разрушено.

После этого работы по национальным средствам выведения не были свернуты – началось совершенствование ракет VLS, в том числе с помощью российского Государственного ракетного центра имени В. П. Макеева. В частности, было предложено перейти на жидкое топливо и использовать российский двигатель РД‑0109, разработанный в воронежском Конструкторском бюро химавтоматики (КБХА). С помощью российских специалистов были разработаны проекты новых ракет VLS-Alfa и VLS-Beta. Первая из них должна была выводить на орбиту грузы массой 250 кг, вторая – 800 кг.

Одновременно Бразилия вела поиск других вариантов. В октябре 2003 года было подписано соглашение с Украиной о коммерческих пусках с полигона Алкантара «Циклона‑4» – ракеты, созданной в Днепропетровске на базе советской межконтинентальной баллистической Р‑36, разработанной еще в начале 1960‑х. В итоге ни одного пуска произведено не было. В апреле 2015‑го Бразилия вышла из проекта, в основе которого лежала экологически опасная технология (высокотоксичные компоненты топлива).

В октябре 2005 года правительство Бразилии объявило об амбициозной национальной программе «Южный крест» (Cruzeiro do Sul), реализуемой совместно с Федеральным космичес­ким агентством России. Помимо уже находившихся в разработке ракет VLS-Alfa и VLS-Beta предполагалось создать еще три носителя – VLS-Gama, VLS-Delta, VLS-Epsilon, в том числе с использованием российского двигателя НК‑33–1 – «осколка» советской лунной программы. Их грузоподъемность на геопереходную орбиту должна была составить 900 кг, 1,7 тонны и 4 тонны соответственно. Предполагалось, что разработчиком с российской стороны выступит Государственный космический научно-­производственный центр имени М. В. Хруничева. Однако и эти грандиозные планы остались на бумаге. Прежде всего из-за недостатка финансирования. В 2012‑м Бразилия урезала программу «Южный крест», оставив в ней только ракеты Alfa и Beta.

На противоположном конце спектра – в классе сверхлегких ракет – совместно с Германией был разработан проект носителя VLM (Veículo Lançador De Microssatélites) грузоподъемностью 150 кг на низкую околоземную орбиту. Но ни одна из этих ракет пока также не взлетела: первый пуск ожидается где-то «до конца 2020‑х».

На равных

Итак, полувековые, начиная с 1974 года, усилия Бразилии по созданию собственного носителя пока не увенчались успехом. Переступить порог «Большого космического клуба» стране все еще не удалось. Но космическая деятельность продолжает активно развиваться. Бразильское правительство и общество связывают с ней новые возможности страны по освоению природных ресурсов, развитию телекоммуникаций, решению задач по охране экосистем и метеорологии. Успехи в космосе рассматриваются также как важный фактор повышения престижа страны на региональном и глобальном уровне.

С одной стороны, космическая программа Бразилии характеризуется стремлением к технологической независимости, так как, по мнению ее руководства, только страны, развивающие космическую отрасль автономно, смогут самостоятельно выбирать свой путь развития. В то же время ограниченность собственных возможностей требует участия в международном сотрудничестве. По факту сегодня Бразилия стоит перед дилеммой: позиционировать себя в качестве региональной или мировой державы.

Если страна выберет региональный уровень, то в сфере космической деятельности она неминуемо столкнется с серьезными проблемами. В 2021 году было создано региональное объединение – Космическое агентство Латинской Америки и Карибского бассейна (Agencia Latinoamericana y Caribeña del Espacio, ALCE). Его лидером является ее соперник Аргентина, также стоящая на пороге «Большого космического клуба». Бразилия же от участия в этом проекте отказалась.

Ориентация на глобальную роль ставит вопрос о том, с кем страна должна кооперироваться в условиях нарастающей конкуренции. Выбор Бразилии, как и в начале ее пути в космос, выглядит как многовекторный. Благодаря заключенному с США в марте 2019 года соглашению о гарантиях космичес­ких технологий (Technology Safeguards Agreement) страна расширила возможности по использованию полигона Алкантара американскими средствами выведения – как государственными, так и частными. В июне 2021‑го Бразилия присоединилась к «Соглашениям Артемиды» – разработанному США документу, регулирующему принципы международного сотрудничества по освоению Луны, Марса, комет и астероидов в мирных целях. Но «Артемида», подпись под которым формально поставили около 20 стран, по сути не является международным проектом. Это американская программа с международным участием, роль Бразилии в которой едва ли будет заметной. Для страны с глобальными амбициями этого явно недостаточно.

Принципиально другие возможности перед страной открывает сотрудничество в БРИКС. Бразилия – один из основателей группы. Но, что еще более важно, сотрудничество в ее рамках, в отличие от инициатив под флагом США, выстраивается на ином принципе – на равных.

Как сказано выше, Бразилия уже давно сотрудничает с членами БРИКС по отдельности. В первую очередь с Китаем и Россией, а в последнее время и с Индией. В этих условиях оптимальной ролью Бразилии в космической деятельности БРИКС должны стать не усилия по разработке еще одной ракеты-­носителя, а использование преимуществ ее географического положения для создания наземной инфраструктуры в интересах всего объединения. Прежде всего это расположение бразильского полигона Алкантара – почти на экваторе (два градуса южной широты), ближе всех действующих космодромов мира. Это позволяет выводить космические аппараты на орбиты с любым наклонением, а также дает выигрыш в энергетических возможностях.

Не менее важны и возможности Бразилии по размещению наземных станций слежения за космическими объектами. Произошедшее в последнее время резкое увеличение количества объектов в околоземном пространстве и потенциальные угрозы со стороны «космического мусора» существенно повышают значение контроля за состоянием космоса. Так, в своем выступлении на Петербургском экономическом форуме в июне этого года генеральный директор госкорпорации «Роскосмос» Юрий Борисов назвал создание много­спутниковой группировки для предоставления космических услуг одним из приоритетов космической повестки БРИКС. Это, в свою очередь, потребует расширения возможностей по контролю космического пространства.

Космические державы – участники БРИКС располагают необходимой инфраструктурой на своих национальных территориях. Но глобальный охват требует пространственного разнесения объектов, в том числе их размещения в Западном полушарии.

Возможную роль Бразилии в решении подобных задач уже оценили в России. В частности, в рамках сотрудничества между ГК «Роскосмос» и AEB на территории обсерватории Пико дос Диас в бразильском штате Минас-­Жерайс был построен и в апреле 2017‑го введен в строй оптико-­электронный комплекс обнаружения и измерения параметров движения «космического мусора». Комплекс включает три типа телескопов различного назначения, которые способны обнаруживать космические объекты и элементы космического мусора на высотах от 120 до 40 тыс. км. Информация, получаемая российской станцией, используется в том числе бразильской стороной для научных исследований, контроля характеристик траекторий и орбит национальных космических аппаратов. Дальнейшее развитие этого сотрудничества может стать важным шагом в реализации космической повестки БРИКС.