Демократический ислам Садика Хана

Можно по-разному смотреть на победу Хана. Кто-то будет повторять длинный и скучный перечень претензий, которые его оппонент из Консервативной партии совершенно обоснованно выдвигал против него в течение всей избирательной кампании. Тут и встреча Хана в сентябре 2004 года с радикальными исламистами под эгидой пропалестинской организации «Друзья Аль-Аксы». Тут и его интервью 2009 года Иранскому телевидению, в котором он уподобил умеренных мусульман Британии «дяде Тому».

Тут же – сообщения о его контактах с сомнительными персонажами. Один из них, египтянин Ясир аль-Сирри, прославился среди прочего заявлением о «славной смерти» Усамы бен Ладена. Другой, Саджил Абу Ибрагим, – бо­евик-джихадист, который, по всей видимости, тренировал других боевиков в лагере в Пакистане. И наконец, Юсуф аль-Карадави – живущий в Катаре теолог и проповедник «Аль-Джазиры», связанный с наиболее радикальным крылом «Братьев-мусульман».

Можно посмотреть на избрание Хана по-другому – прислушаться к тому, что он уже не раз повторял в ответ на обвинения в скрытом экстремизме. Хан объяснял, что человек не всегда знает заранее, с кем ему придется стоять на одной сцене. Интервью Иранскому телевидению было ошибкой. Мусульмане, которых задело сравнение их в этом интервью с услужливым черным рабом из романа Гарриет Бичер-Стоу об эпохе Гражданской войны в США, могут принять его глубочайшие извинения. Что же касается аль-Карадави, каждый, каким бы дурным он ни был, имеет право на судебную защиту, и их отношения никогда не выходили за рамки отношений адвоката и его клиента.

Правда ли это? Или неправда? Стоит ли избрание тебя первым мэром-мусульманином европейской столицы – если и не мессы (как Генрих IV оценил Париж и свое обращение в католицизм), то хотя бы готовности смириться с реальностью? Трудно сказать, однако Хан уверенно на этом настаивает. Тот факт, что он подчеркнуто дистанцируется от того самого исламистского движения, с которым водил компанию, – в худшем случае реверанс порока в адрес добродетели, в лучшем – отречение того человека, каким он стал сейчас, от человека, которым он был прежде, полное нежелание больше мириться со своим сомнительным прошлым.

Что можно сказать наверняка – и это третий способ взглянуть на разбираемый вопрос, – так это то, что Хан, поддерживая контакты, которые могли оказаться опасными, сохранял твердую уверенность, что ислам и светское правительство вполне совместимы. Для Европы это является необходимым принципом. Более того, он никогда не выказывал сомнений в  отношении критических вопросов правового и практического равенства женщин, не колеблясь, выражал тревогу по поводу растущего числа никабов и хиджабов на улицах Лондона – которые, как замечает Хан, мешают людям общаться напрямую.

Что можно сказать наверняка, так это то, что Хан, поддерживая контакты, которые могли оказаться опасными, сохранял твердую уверенность, что ислам и светское правительство вполне совместимы. Для Европы это является необходимым принципом. Более того, он никогда не выказывал колебаний в отношении критических вопросов правового и практического равенства женщин

Кроме того, благосклонное отношение Хана к однополым бракам стоило ему обвинений в вероотступничестве от грозного главного имама мечети Брэдфорда. Кто-то мог бы сказать, что меньшего и нельзя было ожидать от одного из лидеров Лейбористской партии, у которого в перспективе – блестящее будущее в стране Черчилля. Но тогда нужно проявить последовательность и признать, что Хан в этих вопросах не поддался общему увлечению коммунитаризмом, столь распространенному по другую сторону Ла-Манша.

К тому же Хан – один из лейбористов, вставших над волной антисемитизма, захлестнувшей эту партию. Один из бывших депутатов от Лейбористской партии стигматизировал «нос» британских евреев в соцсетях. Один из действующих депутатов предложил перенести Израиль в США. Харизматичный Кен Ливингстон, первый избранный мэр Лондона и один из предшественников Хана, сравнил сионизм с нацизмом. А лидер партии Джереми Корбин в дебатах с премьер-министром Дэвидом Кэмероном отказался отречься от своих «друзей» в «Хезболле» и ХАМАС.

В последние недели лейбористы, казалось, соревновались в том, кто дальше зайдет на пути «исламо-левачества», которое, увы, стало устойчивой тенденцией среди европейских левых вообще и среди британских лейбористов в частности.

Перед лицом этого британского социализма дуралеев, который некоторые изображают как безобидную поддержку угнетенных на палестинской земле, Хан не побоялся решительно его осудить. Его позиция ясно проявилась в настойчивости, с которой Хан в качестве первого шага на посту мэра решил в воскресенье, 8 мая, почтить память 6 млн евреев, убитых нацистами, – стоя рядом с главным раввином Лондона и послом Израиля в Великобритании.

Все это говорится вот к чему: хоть мы, конечно, должны сохранять бдительность, избрание Хана может и должно восприниматься как очевидная победа просвещенного ислама над исламом отсталым, реакционным и нетерпимым. Предсказание Мишеля Уэльбека, которое он сделал в своем последнем романе «Подчинение», о том, что в 2022 году Франция выберет президентом члена исламской партии, сбылось с точностью до наоборот. С избранием Хана мы стали свидетелями не подчинения демократии исламу, а подчинения ислама демократии. Эта демократия – британская демократия – должна гордиться не только тем, что приветствовала ислам, но также тем, что помогла ему реформироваться.